Он никогда еще так хорошо себя не чувствовал. Легко, свободно. Несмотря на то, что Бен был молод, из-за чтения и того, что он чаще всего сгибался над книгой, плечи часто ныли. Или просто хотелось есть. Или кто-то из братьев-сестер умудрялся размазать что-то липкое, а он в это сесть. Иногда еще хуже - лечь. Да и ладно, если кто-то просто прольет колу, так однажды на диване был клей. И Бен в этом клее полежал. С чувством, толком, расстановкой: до самого вечера и очень интересной книгой. А попытки отклеится начались как раз под ужин, когда все семейство уселось есть и никто не слышал как бедняга пытается отодраться от мебели.
Как же хорошо. Приятный ветерок, так и хочется чуть ли не пуститься в пляс, но Бену не хочется, чтобы его кто-то застал за этим занятием, с учетом того, что танцам его никто не учил. Вместо этого он складывает губы, принимаясь насвистывать детскую надоедливую песню, мотив которой настолько легко запомнить, что не приходится и стараться. Отец терпеть не мог подобный бесполезный шум, поэтому он никогда не практиковал данное умение в стенах поместья, вместо этого обычно садясь в саду с каким-то чтивом и делая сразу две вещи. Если изобразить маленькое «о», то просто издаются легкие и негромкие насвистывания, которые можно разделять движением похожим на рыбье беззвучное шлепанье губами. Если поджать верхнюю так чтобы между ней и языком оставалось лишь небольшая щель, то можно издать резкий и громкий звук, который точно услышат на противоположной стороне улицы. А выставив язык между «о» побольше первой можно проделать двухтонный свист, который очень в тему в тех или иных мелодиях.
До-фа-фа-фа-фа-фа. Соль-ля-ля-ля-ля-ля.
Все его семейство толпилось в одном месте к нему спиной. Мелодия резко оборвалась, так как Бен не хотел чтобы они это заметили. Выглянул из-за плеча Диего, пытаясь понять что происходит. Или даже рассчитывая на то, что кто-то ему просто скажет. Лица у всх были такими, словно они наелись лимонов и нарезались лука.
— Что случилось? — поинтересовался запоздавший на событие.
Никто не только не потрудился ответить на его вопрос, но, кажется, в его сторону не повернулось ни одно лицо. Даже Диего, стоявший буквально в шаге от него, продолжал смотреть в сторону.
— Что происходит? — громче, но не срываясь на крик, повторил он. Ледяное молчание, без привычных споров о том кто прав, а кто виноват. Бен нахмурился, подозревая, что если его сейчас не разыгрывают, то недовольны его опозданием на что-то, о чем он даже не помнит. Давайте начнем обижаться на беднягу, которому мы даже не сообщили о семейном собрании.
Он вновь принялся насвистывать песенку, обходя родственников со спины. До-до-ре-до-ля-фа-соль-ля-ля-соль-соль-фа. Вот кто ему нужен! Клаус. Даже если все остальные упорно играют свою роль в представлении «давайте сделаем вид, что Бена здесь нет», то его проще всех вывести из строя в игре в молчанку.
— Угадай кто, — закрывая его глаза руками произнес Бен, зная что более цивилизованного способа, кроме как дурацкие игры или щекотка, нет. Ему должно быть стыдно говорить подобное. Особенно сейчас, когда он только-только заметил, что отец тоже здесь. Как провалиться под землю и стереть всем память о том, что Бен здесь был? Кто самый горячий мальчик на планете? Если верить его горящим ушам и щекам, то ему сейчас должны выдать за это награду.

Отредактировано Ben Hargreeves (2019-03-11 01:20:35)

Радостное «Ты вернулся!» навевало воспоминания на те дни, когда брата в одиночестве запирали в склепе. Проходил час-два и тот уже кидался на все живое с такой радостью, словно не видел свою семью несколько месяцев. Про себя Бен решил, что спросит о том, не принялся ли отец вновь сажать Клауса в одно из этих жутких мест, где даже ему (безо всякой возможности видеть покойников) было как минимум некомфортно, не говоря уже обо всех тех щупальцах, тянущихся из темноты, которые рисовало его сознание. Чаще всего после этого Четвертый не мог заснуть и они ночевали вместе, так что если курсы кошмаров возобновились, он очень скоро об этом узнает.
«... новый трюк, да?»
Нет, ему резко по голове не прилетело осознание всего, а поскольку этого не произошло, то вместо шока и расстерянности на его лице нарисовалась легкая озадаченность, которая переросла в крупную, когда наш герой отметил, огромное черное изваяние. Это должно быть связано с его «новым трюком» как-то. И с тем, что все остальное семейство его молчаливо игнорирует.
Привнимательном рассмотрении шедевра мира скульптуры можно было отметить черты, которые кого-то напоминали. Того самого красавчика, которого Бен обычно видел в зеркале.
О боже.
Боже-боже.
Если отмести теорию, где его решили боготворить — потому что Бен, конечно, классный, но что-то они подозрительно молчат и относятся без должного уважения — то, очень может даже быть, отец выбрал то самое одоренное дитя, которое готов назвать лучшим выпускником Академии. А так как все остальные, помимо Клауса, завистливые задницы, то они сейчас себе молча кусают локти.
Напомните ему о том, чтобы он никого кроме Четвертого не звал на торжественную вечеринку. Потому что одно дело соревновательный дух и все такое и совсем другое дуться на него когда уже все решено. Бен чуть было не кинулся на шею Клаусу, когда подумал о чем-то, что мгновенно испортило ему настроение.
«Новый трюк». Бен понятия не имел о чем речь, но знал точно, что никаких новых способностей не открыл. Зато это все могло быть очередным тестом отца, это вполне в его духе. Что означает, что старший из Харгривзов сейчас ждет, что Шестой честно признается, что не заслужил всего этого, а сэр Реджинальд отдаст приказ снести эту скульптуру, да заставит его смотреть. У Бена возникло ощущение, что воображаемые дольки мандаринки, которые он закинул в рот, успели пролежать у него в столе несколько месяцев, поэтому вместо того чтобы растекаться фруктовым соком, на его языке таяла горькая плесень. За что вообще? Парень не мог припомнить ничего, в чем бы провинился настолько, чтобы заслужить подобное наказание. Вот только глава семейства имел талант к нахождению изъянов, так что нельзя с полной уверенностью утверждать, что его вины нет и не было.
Шестой глотнул воздуха, не зная как сказать то, что от него ждали.
— Это какая-то ошибка, — он развел руками и отвернулся, пытаясь убедить самого себя, что ему все равно. Пусть не будет празднования, торта и завистливых взглядов братьев и сестер. Но если он сейчас не пройдет это испытание, то их никогда и не будет. А так у него все еще есть шанс. Если только он не испортил все окончательно своим несдержанным поведением пару минут назад.
Взгляд его облизал отрешенное лицо основателя Академии, который смотрел сквозь него не говоря ни слова. Бен обернулся, находя за своей спиной Клауса, о котором почти успел забыть. Какого черта старший Харгривз смотрит на Четвертого?

Отредактировано Ben Hargreeves (2019-03-12 06:49:53)

Атмосферка для скандала. Пока что, самое большое что случилось с их семейством было исчезновение Пятого, вот только никто не ждал, что взбалмошный мальчишка напрочь исчезнет после своего побега из-за стола, тогда как сейчас отец рассматривал Клауса так, словно тот принес в его кабинет скунса, где они уже вместе во время игры в охоту пролили баночку чернил на важные бумаги за которыми они вечно видели главу дома. За подобное преступление основатель Академии не просто исключит из класса, но, наверное, головы посворачивает. Уж угрожающе сверкает тот глазами так, что ни на что меньше не рассчитываешь!
В их ситуации скунсом был Бен и от подобного тому было некомфортно. Он даже открыл рот, чтобы сделать замечание, которое должно спасти Клауса от всех бед, но сам Четвертый холодно оборвал начинающуюся фразу. Наш абсолютно потерянный герой мог разве что развести руками (чего он делать не стал) и последовать за братом (что он поспешил выполнить, но дважды оглянувшись на отца). Ощущение было такое, что его уволакивали против его воли, но выбора у него было столько же, сколько у котенка в зубах огромной кошки-матери, которая вместо того чтобы применять физическую силу прибегла к гипнозу удава. Проще говоря, выбора Бену не дали, что происходит он не знает и если Клаус решил-таки устроить террористическую атаку на кабинет главы дома, то Шестой ни при чем, его заставили!
Остановка «Гостиная», смотрите чтобы вас не прихлопнуло дверью. Если Клаус и замышлял набег, то явно решил сначала составить план на огромном листке бумаги, где даже тот будет указывать на кого-то другого, на случай если потом кто-то найдет ватман с надписью «давайте разгромим кабинет папулечки-лапулечки».
Бен запустил пятерню в волосы, пойманный вопросом брата посреди комнаты. Правда, он почти сразу же убрал пальцы от головы, уверенный в том, что свои сны забывает почти сразу же, если делает подобные жесты. Вот только ухватиться за происходящее в реальности проще, чем гоняться за воздушным змеем из радужной страны Морфея. Хотелось ответить как мама по схеме «дата, солнце, еда на столе». Шестой совершенно точно помнил, что у него на завтрак был омлет с сыром. И он обязательно бы упомянул свою тарелку, если не серьезное выражение лица Клауса, который от него ждал какого-то определенного ответа. Прям как если бы спрашивал «ты ленивец, навстречу тебе прыгает лягушка», совершенно понятно, что от тебя ждут какого-то заранее обговоренного пароля.
Совсем не хотелось признавать, что в его лице сейчас включилась бабуля, озадаченно глядящая на внучка, который забыл поставить подсказку. На краю подсознания плясали какие-то черти, но он не мог опознать их рож.
Одна безумная теория за другой. Помните Бена, который решил, что ему там памятник в качестве теста возвели? Держите ваши шапки, потому что иначе их унесет. Вопрос брата, взгляд его отца в сторону Клауса. Эти двое знали что-то, во что его не посвятили. Или, если опираться на «Какое у тебя последнее воспоминание?», Бен это попросту забыл. Неужели в какой-то момент времени он напрочь потерял всякую нить и каждый божий день верит в то, что у него на завтрак был омлет?  Если уж у него возникли проблемы с памятью на постоянной основе, то почему не тогда, когда Грейс подавала вафли? Жизнь несправедлива. Бедняга Клаус, сколько дней-недель-месяцев ему приходится напоминать брату о том, что он не помнит последнего, что с ним произошло? Почему отец возложил подобную огромную ответственность на Четвертого, вместо того, чтобы отправить склерозника к специалистам? Вот только учитывая, что любую появившуюся болячку у них лечила мама, ничего удивительного, что он не находится в соответствующем для его ситуации заведении.
Оставалось только блаженно соврать «у меня на завтрак были вафли», давая не такой ответ, как миллион раз до этого, давая брату надежду от освобождения из этого ежедневного «Бен, ты ничего не помнишь, но у тебя есть жена и дети». Но как жестоко было бы так сделать, а после тестов отца показать, что ничего не изменилось.
Наверняка он себе просто накручивает. Скорее всего, его проблемы куда меньше. Просто получил по голове во время миссии, вот все и ждали что он очнется, а Четвертый должен был ему все рассказать, но вместо того подождать, решил присоединиться к семейной церемонии снаружи. Не в вину ему будет последнее сказано, Клаус ведь мог просто решить, что взрослые напридумывали и Бен не такой олух.
Парень поднял голову, убирая от той руки и находя себя сидящим рядом с братом. Очень может быть, что пока он думал, успел навернуть круг по гостиной. Шестой бледнея помотал головой, давая понять, что ничего толкового ответить не может. Максимально не в тему, учитывая формулировку вопроса, но та успела напрочь забыться, пока Бен откровенно тонул во всех придуманных вариантах происходящего. Все, чего он хотел уже, это чтобы Клаус просто ударил его новостью.

Отредактировано Ben Hargreeves (2019-03-19 15:35:17)

Он терпеливо ждал пока Клаус закурит после того, как тот подавился его именем. И, может быть, но только «может быть» Бен бы и отвлекся на попытки отправить брата на свежий воздух для того, чтобы заниматься подобным. И сделал бы это при условии, если бы то, что только должно было сорваться с его уст, было бы не столь важным. Или же, если бы на интуитивном уровне почувствовал, что слышать этого не стоит. Уже после того как брат сказал... что сказал, Шестому было бы все равно (точнее он бы это не сразу заметил), если бы тот уронил сигарету и устроил пожар.
— Ох.
Как же неправильно он прочел ситуацию, аж стыдно. Вспоминая этот день потом можно будет по-девичьи стыдливо кутаться в паранджу. Что же до его принятия теории в целом, то Бен попросту окончательно затих, уставившись глазами в одну точку. Сказанное Клаусом объясняло то, почему никто больше из членов его семьи не отозвался, не бросил в его сторону и взгляда. Статуя, выходит, была не в честь какого-то его достижения, но великого провала. У него больше нет и шанса состязаться с кем-то.
Это все очень похоже на исковерканное, искаженное выполнение желания. Как если бы он призвал демона, согласившегося воплотить в жизнь его мечту, но явно не собирающегося делать ничего, что ему понравится. Все истории подобного рода говорят о том, что надо четко формулировать каждую деталь, дабы не попасть впросак. И Бен, книжки читавший, явно бы воспользовался смекалкой для того, чтобы сделать все правильно. В памяти не всплывало никакой такой встречи, пусть он и прекрасно понимал какая его мечта могла привести к загробному существованию. Помимо отсутствующих в голове последних событий, смущала еще одна деталь:
— Но я же выгляжу совершенно здоровым? — сам Харгривз в этом был не уверен, но он совершенно точно помнил о том, как брат делился тем, что мертвецы, являющиеся ему, бывают синюшными, с отсутствующими конечностями, со вспоротыми животами и внутренностями наружу. Должна же быть какая-то константа в способностях Четвертого. После, с сомнением, Бен добавил: — Я ведь выгляжу нормально?
Очень может быть, что все те, кто контактировал с его братом, неосознанно тыкали ему в нос культями, веря в то, что у них конечности на месте. Что если они сами ощущают и видят себя полноценными только потому, что более не чувствуют физической боли или дискомфорта? Ему вот так хорошо, как никогда в жизни. Другое дело, что Клаус побледнел только тогда, когда приподнес ему новость, но никак не раньше, при искренне счастливом «ты вернулся».
Парень бросил взгляд в сторону зеркала, думая о том, чтобы заглянуть в него. И он бы это обязательно сделал. Только главная проблема Бена заключалась в том, что он часто думал, например, сейчас. Из одной из книг вспомнилось поверье о том, что после чьей-то смерти завешивают все зеркала, чтобы душа покойного в них не застряла. И несмотря на то, что его общее положение Шестого не устраивало, пусть даже оставались сомнения или надежда, на то, что это не так, совсем не хотелось создавать себе новые проблемы в попытках решить старую. Обитание в куске стекла, с серебряным покрытием не казалось притягательным, а если там прячется мистическая страна из рассказов, то тем паче не стоит туда соваться. Можно просто довериться Клаусу и его глазам.
Поскольку ситуация становилась не столько личной, сколько жизненной, то парню приходили одна идея за другой. Проблема в том, что вряд ли собеседнику придется по душе:
— Надо рассказать отцу, — не зря же он делает рассчеты, связанные с их способностями и следит за тем, как дети их развивают. При всем наличие у него всяческих разных медицинских устройств, помня о том, кто создал их маму, у того может прятаться способ вернуть из мертвых, имея необходимую душу. Глава дома просто их не видит, но с участием Клауса они обречены на успех! Лишь брат сейчас не дал деру.

Отредактировано Ben Hargreeves (2019-03-26 18:53:08)