Мидгард не уставал разочаровывать Локи своим отношением... ко всему. Люди были странными, слабыми и неспособными собрать воедино пазл даже если им дать все кусочки головоломки. Больше всего разочаровывали те, кто мог выйти за пределы ограниченного обывательского мирка, но оставался слеп, не желания ни видеть, ни слышать, ни ощущать себя частью чего-то несоизмеримо большего.
Но считать себя целой вселенной они любили, готовы были без устали учить всех, не умея ничего сами. Удручало, особенно сейчас, когда нужно было взять и встряхнуть каждого, кому, волей случая, досталось сил и возможностей чуть больше, чем для простого безделья. Они были так слепы, так поглощены собственными футлярами, в которые себя загнали и в которых приняли самые жестокие законы сами, по которым себя же и судили, что оставалось только разводить руками - какие существа ещё с таким упорством и остервенением себя бы лишали индивидуальности, прячась за безликую массу.
И Локи бы заскучал, отчаянно разочаровался и бросил всё это, оставив их самих разбираться с собственными проблемами взаимопонимания со вселенной и самими собой, оставил бы умереть, - он ведь не герой, который постарается сложить свою голову, но спасти кучку жалких существ, ему собственная голова дороже всего, почти всего, - если бы его куртуазный разворот на 180 градусов принес бы облегчение и никак не затронул Асгард.
То, что осталось от Асгарда.
И Тор мог говорить сколько угодно о том, что Асгард там, где его жители, это было красивой, во много верной, но ужасающей глупостью - Асгард был разрушен до основания. Вместе с ним, в знак траура, преклоняя голову в общей скорби, готова была разрушиться вся вселенная, разлететься на осколки, перемешаться заново в пыль творения, обратиться в хаос, уйти в него без остатка, чтобы потом, возможно, родиться заново.
Это была ужасающая красота, настолько ужасающая, что трикстер не решался всерьёз об этом задумываться, боясь поддаться искушению завораживающего зрелища, появляющегося перед глазами, расцветающего всеми оттенками безумия и эйфории разрушения и творения. Возможно, если отдаться этому и допустить, чтобы все произошло, Асгард снова будет существовать, снова всё начнется сначала, пусть и сильно иначе, пусть и совсем иначе, но будет настоящий Асград.
Или нет?
В этом и заключался подвох - можно было бы шагнуть вперёд и не оборачиваться больше, но никто не мог обещать, что возможное событие станет настоящим, что он не променяет свой народ на шутку мироздания.
Да и умирать он тоже пока не планировал.
Поэтому не задумывался, не позволял себе очароваться разрушением и надвигающейся бурей, хотя она прокатывалась по нему всё сильнее и сильнее влияя на сознание. Пытаясь влиять.
Он скалился на эту боль смехом, злым и задорным, весёлым и беззвучным.
В Мидгарде были те, кого можно было бы призвать на защиту их мира, а вместе с этим - всего существующего порядка (подумать только, он опустился до этого), но их было недостаточно даже с теми невероятными силами, которыми они обладали. Возможно, именно из-за этих сил, потому что, обладая ими, они их не контролировали, не понимали и не чувствовали. Оставить их последним рубежом обороны - позволить слепой вероятности сыграть в рулетку и поставить на зеро. Вероятность есть, но мала, а он не готов доверить те крохи родного мира, которые остались, вероятности. Не в этот раз.
Тогда он обратился к другому способу, более вульгарному и грубому, претящему ему в обычное время как магу, который более всего ценил изящество и тонкость чар, сейчас же нужно было искать источники и артефакты, которые могли бы залатать бреши в умении, позволить черпать силу чистой, без куртуазности и игр разума.
Посох Единого был занятной вещицей, обладающей огромным потенциалом и сомнительной историей - всё, как он любил. Оставалось лишь найти, кому теперь служил один из мощнейших артефактов из существующих, а дальше... Дальше по обстоятельствам, но, вне всякого сомнения, с привлечением Посоха на свою сторону. Можно вместе с его нынешним владельцем, можно уже без него - цель оправдывала в его глазах любые средства, в том числе и смерти.
Иначе смертей будет ещё больше, намного больше.
На поиски потребовались время и силы, но не найти подобной мощи артефакт, когда его ищешь, было сложно - он был как маяк, испускающий сигнал, надо было лишь настроиться на частоту. Маяк привёл его в Калифорнию, в какую-то ужасную дыру, существование которой коробило все эстетические чувства Локи, привыкшего к красоте и эстетике.
Хотя определенную эстетику можно было усмотреть в новой хозяйке, которая, кажется, даже с собой не была в ладу. Локи тяжело вздохнул, наблюдая за девочкой-подростком, ютящейся в дешевом мотеле. Это был немного не тот возраст, когда стоило брать в руки Посох Единого, и Посох, наверняка, играй ей так, как если она была его придатком, а не он её помощником.
С людьми определенно что-то было не так, а ему снова нужно было вмешиваться со странным ощущением дежавю: кажется, он уже был вынужден вмешиваться по той же причине в действия другой колдуньи, не представлявшей, на что способна и почему. И снова та же история.
- Дитя, - и снова он использовал иллюзии. - В твоих руках одно из сильнейших магических оружий этого мира. Но владеешь ты им или оно тобой?

Этому миру было чем гордиться, особенно гордиться должны были Мстители, которые раз за разом упускали из виду всё смертельно-опасное, полностью продолжая игнорировать магию, даже после всего, что случилось уже. А могли бы хотя бы сделать разбор полётов, но, возможно, они были слишком непогрешимые и слишком гордые для этого. Однажды это должно было больно ударить по ним, как хлыстом, он уже слышал, кажется, свист рассекаемого воздуха.
Собирали напуганных девчонок, загоняли их в угол, а потом удивлялись, когда что-то выходило из-под контроля. Куда больше удивляла позиция Камартаджа, попускающего подобные шалости и не присматривающим за одаренными самоучками. Количество самоучек, которые полагались лишь на поток энергии, работали грубо и без стиля, вообще поражало. Оставалось скептически усмехаться и прикидывать, когда будет достигнута критическая точка, когда грубая сила пробьет все возможные заслоны, нарушит баланс и, возможно, тогда до них снизойдут мастера тонких материй пожурить пальчиком и, возможно, заберут одного-двух в школу, оставив сотню за стенами продолжить бесноваться.
– Хотел бы взять посох или всадить нож – уже сделал бы, – Локи задумчиво посмотрел на свои пальцы. Каждый раз одно и тоже, один и тот же страх загнанного в угол маленького зверька с острыми зубками, готового вцепиться тебе в руку. Не смертельно, но очень неприятно. – Твоя мама себе льстит: такое оружие не под силу сделать человеку, тем более накопить энергию так быстро.
Он пожал плечами – элементарные основы артефакторики, которые, разумеется, бедной девочке никто не объяснил. И это было любопытно, потому что можно было использовать, играясь на её страхе быть обманутой напополам с жаждой хоть что-нибудь понять. Он чувствовал, как её раздирает между желаниями сбежать или вцепиться в него репейником, чтобы узнать хоть что-то, потому что о посохе она не знала ровным счетом ничего. Вот и ответ на его вопрос – не она владела посохом, он управлял ей, великодушно позволяя иной раз использовать себя на детские игры. Но Посох мог сослужить хорошую службу сейчас, а что станет потом с девочкой… В сущности, ему было не так важно, он готов был принять все эти жертвы во имя Асгарда, но у неё в любом случае было только два варианта: оказаться смятой магией и погибнуть, либо перерасти то состояние, в котором она находилась сейчас и стать серьёзным игроком в дальнейшем. Трикстер бы посмотрел на оба варианта, но после.
– Я Локи, сын Одина, принц Асгарда, – он поднял руки показывая ладони, он безоружен. Пока. – Бог веселья, шуток и обмана, маг, – Локи широко улыбнулся и вальяжно сел на стул, как если бы он был троном, не заботясь о том, что ему никто не предлагал присесть и что девчонка его боялась. Если бы действительно боялась, то убежала бы и, наверное, выкинула уже давно этот посох, так что… Ему, если вдуматься, ни к чему было её доверие и дружба, он не собирался представать перед ней героем и превращаться в доверенное лицо, ему нужен был её интерес. Интерес куда больше вызывает недосказанность, чем абсолютная честность – интересный парадокс. – А Посох, которым ты собираешься попробовать ударить меня по голове, – один из артефактов Камартаджа, где твоя мать проходила обучение и где артефакт её выбрал. Выковала его, разумеется, не она, – это была хорошая шутка, он не отказал себе в удовольствии рассмеяться. – И понимала его далеко не во всём, но ты… Ты знаешь меньше, чем ничего, поэтому так удобна для него, – он кивком головы указал на Посох Единого. – Безграмотность и незнание – лучшие союзники, когда речь идёт о манипуляции.
Безоружность Локи была, разумеется, мнимой: в любой момент он был готов пустить в ход магию и свои артефакты, но девочке об этом знать было необязательно, если она сама не догадывалась о такой возможности. Меньше знаешь – крепче спишь. Хотя, не спят в это время другие, как он, например, только потянувший ниточку из клубка мидгардской магии, но уже оказавшийся по уши в хаосе. А ей пока предстояло выбрать, бояться его или уцепиться за протянутую руку.

- А я не человек и посох мне твой не нужен, - Локи тихо рассмеялся. Посох Единого, конечно, был сильным артефактом, а Дормаму, решивший теперь сделать из девочки своё орудие, противный тип, но бояться было нечего. Любопытно, что Верховный маг всё проспал, пропустил и счел, что их договор будет вечным, в то время как для некоторых вечность - понятие слишком мимолётное. - Хочешь, чтобы я грозным голосом сказал: "На колени, жалкая смертная!"?
Его веселило то, что она думала шаблонами - ничем не отличалась от любой другой девочки-подростка, у которой голова была забита конфетными фантиками вперемешку с ядерными бомбами, только у этой ещё был магический талант, который она толком не понимала, объяснить было некому. Или просто Нико знала лишь один источник информации, даже не пытаясь добиться правды и помощи хотя бы от Камартаджа. А стоило бы вытрясти из них правду о матери, о силе, о посохе. Хотя в её случае, наверное, туда идти было бы опасно - войдёт и не выйдет, пока из неё не выбьют то, что лезло поперек уговоров обходным путём, а девочка при этом могла и не выдержать такого внимания со всех сторон.
Ему её было почти жалко - столько силы в руках и такая пустая их трата.
- Тор? - трикстер вкрадчиво переспросил, и через долю секунды перед подростком он стоял в обличии брата с его дурацкой глуповатой бравой улыбкой, с огромными мускулами и патлами светлых волос. - Мне больше нравится быть мной.
Он переменил снова облик, возвращая свой привычный, доказывать что-либо ей он не собирался.
У Локи был свой интерес в том, чтобы следить за молодым поколением земных магов, но он ещё прекрасно знал, как быстро под влиянием собственных сил и собственной неопытности большая часть из них умрет раньше, чем сможет осознать хоть что-то вечное. Эта девочка, наверное, покинет мир очень быстро, если так и останется неучем с посохом, который крутит ей так, как хочет.
- Ты одержима, Нико, - он повернулся к ней спиной и посмотрел в окно. Вид открывался отвратительный, комната была отвратительной. В словах трикстера поплыла магия, сплетающая из реальности новую оболочку, которая бы больше соответствовала его чувству прекрасного, пока он находится здесь. - Разве ты уже не сталкивалась с тем, что он делал то, что ты не могла или о чем не думала? Он давал тебе огромную силу, у тебя по глазам расплывались чернильными пятнами страшные тени, а мыслить ты не могла. И теперь ты боишься, но тебя всё равно дурманит эта сила.
Тон его постепенно становился скучающим, а облик менялся то на обычный асгардский, то на боевой костюм с рогатым шлемом, то на обычный человеческий черный костюм от кутюр. Локи размышлял о том, что если девочка продолжит упрямиться в своем нежелании видеть дальше банальных человеческих страхов, то всё-таки стоит рассказать о ней Верховному Чародею. Может быть ему покажется интересным поставить над ней какой-нибудь опыт и забрать Посох в коллекцию артефактов. Ему самому, почему-то, было брезгливо даже прикасаться к нему. В загашниках у трикстера был посох Одина, который нравился ему куда больше, служил и регалией, и оружием.
- Я говорю правды больше, чем честные люди могут себе позволить, - он снова усмехнулся. Так банально считать бога обмана главным обманщиком. - А ещё мне иногда бывает скучно, - вкрадчиво отметил и пожал плечами. - Что же, если ты так богата знаниями, что готова отказаться от возможности получить хоть какие-то ответы... даже ложные, но содержащие истину, то не смею больше отвлекать от... - Локи скользнул глазами по начавшим терять иллюзию стенам, ставшим снова облезлыми и грязными; он знал, что девочка сможет заняться только одним - самокопанием. - От ужасно важного побега от всех, включая себя.
Он шагнул в сторону, проходя через стену и готовясь раствориться.