Да, хорошо умереть для того, кто за землю родную
Бьется и в первых рядах падает, доблести полн.
Тиртей  (VII в. до н. э.)
Сражаться всегда просто - каким бы тяжёлым бой не был, она знала, за что и почему сражается, знала, что она нужна тем, кто не может сражаться. В этот раз была команда - со времен той самой операции в Первую Мировую Диана не сражалась бок о бок с кем-либо, она была одиночкой, как и все остальные. Угроза заставила их объединиться ради единой цели, но настоящей командой их было назвать сложно. Каждый из них привык быть одиночкой, у каждого из них амбиции требовали всё внимание к своей персоне и не слишком хотели делиться славой с кем-либо ещё. Исключение, наверное, составлял Барри, который был ещё молод, чист и не привык к супергеройским подвигам. Остальные переносили как-то двояко произошедшее - общая радость, что у них получилось, что угроза устранена, а все они живы, мешалась с какой-то неловкостью и необходимостью признать, что это их общая победа, которую невозможно было бы представить без кого-либо. Выходит, что работать в команде не так уж и плохо, а они, хотя и кривились всё это время друг на друга, подкалывали и обещали разойтись в разные стороны сразу же, как разберутся со Степным Волком, неплохо сработались. Более того, трудно было сделать вид, что ничего не произошло, а они всё такие же индивидуалисты, которым без разницы судьба остальных членов.
Там, откуда Диана была родом, говорили, что после подобных сражений выжившие навсегда остаются повязаны узами куда более крепкими, чем кровное родство, потому что это было уже родство душ. Нельзя было пройти подобное и остаться чужими друг другу, не стать настоящими друзьями, к судьбе которых уже нельзя оставаться безучастным.
И всё же они все разошлись, окинув напоследок их общую победу и расцветший диковинными цветами мир, едва устоявший на этот раз и выдернутый из лап смерти в последний момент.
Нельзя, но сделать вид, что ничего не изменилось, а они хоть и славно провели время, но всё так же горды и независимы. Признать всем мешала то ли гордость, то ли отсутствие подходящего момента, который был упущен неожиданно и неловко. Для Дианы всё было в диковинку, но у неё самой было достаточно слов, которые не были сказаны, чтобы как-то порицать остальных, хотя казалось, что все готовы были кинуться обратно, если бы был повод, но пока ситуация требовала красивого и драматичного ухода в закат. Кроме Барри, конечно, того больше волновала столовая и еда, так как ребёнок изрядно поистратился за это время энергетически.
Улетать в Париж, впрочем, Диана не спешила - это больше напоминало бы побег, а не нужно было быть Дельфийским оракулом, чтобы понять, что впереди их ждал разговор. Скорее всего - даже не один, да и где-то в глубине души она знала, что им нельзя разбегаться насовсем, а если мужчины традиционно встанут в позу, то ей придется тащить их обратно, пусть даже и силой, иначе они сами же потом будут глубоко и невозможно несчастны, потеряв единственный шанс обрести настоящих друзей, от которых не придется скрывать себя настоящих, растворяясь в толпах обычных людей и теряя часть себя каждый раз, когда, подобно титанам среди лилипутов, погружались в повседневную жизнь, слишком тесную и слишком иной раз чуждую.
И потому что глупо было верить, что это была последняя глобальная катастрофа, что больше никто не покусится на Землю, что больше не потребуется вставать на защиту человечества. За сто лет она уяснила одно - всё повторяется, а люди сами являются ящиком Пандоры, храня в себе самое лучшее, что возможно, и самое отвратительное. Это всё ещё трудно укладывалось в голове амазонки, до сих пор делившей мир на черное и белое, хотя сама считала, что стала намного более циничной.
По хорошему, в её чувство прекрасного и доброго не укладывался даже Супермен, бывший для многих олицетворением добродетели, надеждой на лучшее и светом в конце тёмного тоннеля. Герои нового мира были куда менее однозначны, чем в прежние времена, но была эпоха титанов, эпоха богов, теперь же настала эра людей, которые творили героев по своему образу и подобию, лепили их из ночных кошмаров, как в случае с Бэтменом.
И именно поэтому теперь были тёмные времена, когда человек отказывался сражаться сам, он выдвигал вместо себя своих ставленников против целых армий. Амазонки же были созданы, чтобы вносить мир между людьми, а так же вынуждены были воевать, потому что мир не значил рабство. Но именно поэтому Диана была готова взять на себя роль миротворца, который бы хотя бы заставил их всех выслушать друг друга прежде, чем они спрятались снова за свои костюмы и чувство глубокой уязвленности амбиций.
Письмо от Брюса стало неожиданностью - она толком не поняла, что именно хочет он от неё, она привыкла, что за каждое настоящее слово нужно прорваться через сотню словесных взаимных выпадов, но это был шанс не дать разбежаться супергероям по своим норкам. Кажется, в этот раз Бэтмен был с ней солидарен и решил первым начать действовать, снова подтверждая, что в прошлый раз именно он собрал команду, нашёл их всех (ладно, её он не искал, она появилась сама, как и всегда). И это было довольно символично - из них всех только он был обычным человеком, не обладавшим сверхъестественными способностями.
Так и должно было быть, а она так и не хотела становиться генералом и отдавать приказы, посылая на верную смерть и зная только то, что цель оправдывает любые потери. Она так и не научилась жертвовать другими, могла только собой.
Диана была всегда суеверна, потому что выросла в поклонении богам, которые вольны были миловать и карать, но не чувствовала себя обреченной, она делала то, что считала необходимым.
- Мир ещё празднует нашу победу и не пытается перестать существовать, а ты снова зовёшь меня в гости? Мне стоит готовиться к бою? - в святая-святых Бэтмена легко попасть, когда внутри есть человек, готовый впустить вас в любой момент. Или когда тебя ждут. Бэт-пещера выглядела так же, как и в последний раз, когда Диана её видела, но сама она была одета уже не как амазонка, а как земная женщина. Сегодня они были без костюмов или, наоборот, в них. Только она всегда считала, что одежда не меняет человека, она не диктует ему, какой будет его сущность. Это лишь маска, как в древнегреческой трагедии. Диана скрестила руки на груди и улыбнулась - она знала, что в бой они сегодня не пойдут, только если в словесный, Брюс позвал её для другого, но не съязвить о его затворничестве и приглашению гостей только в случае вселенской катастрофы, было сложно. Альфред деликатно упомянул, что мастер Брюс делает большие успехи, правда не упомянул, в чем именно, но догадаться было можно - он второй раз за неделю выбрался из комфортного ему одиночества, и в этот раз причина должна быть ещё более весомая, чтобы он так нарушил собственные границы. И ей было это приятно, это заставляло улыбаться и острить щурясь и посмеиваясь над попытками всё выдать за суровую необходимость, которая потом могла обернуться внезапным предложением прятаться, как и он, в костюме летучей мыши.

- Возможно, в этом одна из бед мира? - Диана усмехнулась, скрещивая руки на груди и щурясь смотрела снизу вверх на хозяина этого дома. Возможно, кто не может в полной мере отпраздновать и ощутить радость от победы, тот не может прочувствовать полностью и все проблемы; любая крайность вела к противоположной, но, вместе с тем, отстраненность умоляла многое. - А ты сам часто запоминаешь хорошее?
И сложно было ненароком не поддеть Брюса со всей его серьёзностью и мрачностью - его пещера была одним из самых своеобразных мест, в которых ей довелось побывать, вмещающей в себя величайшие достижения техники и науки, но не вмещавшей и капли солнечного света. Человек не может без света и солнца, без них он теряет часть себя, теряя ориентацию в пространстве и времени, забывая постепенно и то, что есть улыбка и насколько она важна, когда начинал меняться состав крови, о чем твердили ученые и что не требовалось объяснять целителям древности, работавших с человеком иначе. Но человечество пошло по пути разделения, перестав видеть картину мира в целом; об этом можно было скорбеть сколь угодно долго, но в этом было уже ничего не изменить.
- Как тебе самому больше нравится? - амазонка пожала плечами, но, обведя взглядом пещеру, поёжилась - для неё вся эта техника была чем-то сравни с магией. Пускай она умела делать простейшие вещи на компьютере, не боялась технического прогресса, но близким для неё всё это не стало. - Впрочем, давай действительно лучше наверху, - она примирительно улыбнулась и снова пожала плечами - для дела действительно подойдут любые интерьеры, но лучше она себя чувствовать будет там, где не так сильно сталкивается с чужим и чуждым ей миром. Когда-нибудь, наверное, она освоится и со всем этим, привыкнет и, возможно, даже полюбит, но вряд ли сможет чувствовать себя со всеми этими игрушками так же свободно и легко, как чувствовала себя с мечом и лассо в руках - каждому своё.
Диана вошла в кабинет следом за Брюсом и на мгновение остановилась на пороге вспоминая ночь перед битвой, когда она последний раз сюда приходила. Странный момент был, когда могло показаться, что она что-то поняла, может быть даже мастер Брюс, как его называл Альфред, тоже внезапно оказался без брони, за которой прятался от всех, кто оказывался рядом. Наверное, это была магия момента, когда они готовились лечь рядом в бою, а это роднило и срывало лишние маски, позволяя простить глупые обиды и избавиться от лишнего.
Но это было тогда, теперь всё начиналось заново.
- Налей что-нибудь тогда, пожалуйста, а я когда-нибудь принесу тебе бутылочку вина Диониса, - Диана прошлась по кабинету, осматриваясь и подмечая то, что в прошлый раз не видела, потому что помещение тогда действительно не имело значения. Она действительно могла принести бутылочку особенного вина, если это "когда-нибудь" всё-таки наступит, а они не разругаются сейчас, а они могли. Диана хорошо знала и свой вспыльчивый нрав, и умение Бэтмена подбирать слова так, чтобы было особенно больно; хотелось только верить, что друзья так не делают. - Ммм... Возможно, что ты сделал мне костюм летучей мыши? Так, кажется, ты говорил, когда мы в последний раз тут были, да? - она рассмеялась, сама первая начиная не с сути, а с увиливания. - Что если мы переживём ту ночь, то я могу прятаться где угодно, хоть бы и в костюме летучей мыши? Это было интересное предложение! - она выдохнула и покачала головой, заставляя себя настроиться на более конструктивный диалог, хотя с Бэтменом было очень сложно от язвительности. Наверное, это была его сверхспособность - пробуждать в других сарказм и драматизм. Но сейчас он был скорее Брюс Уэйн, об этом не стоило забывать и не начинать словесную войну, которая никуда не приведёт. - Неужели ты хочешь собрать всех обратно? Брось, Брюс, они сами перепугались, что получилось работать в команде, растерялись и теперь переживают это со смешанным чувством гордости и досады. Но ты хочешь всех собрать снова, потому что это, как обычно, не конец и всегда будет что-то ещё?
Это было единственно верное решение на самом деле, без которого они все были обречены: на каждую силу находилась равная ей по противодействию. И если они поставили на кон силу команды, то следующий враг будет уже бить с адекватной команде силой, которую одиночкам не отразить, даже если каждый из них один из величайших героев Земли.

Диана хмыкнула – в первую их встречу, кажется, Брюс остался недовольным потерей флешки, которую она забрала раньше него. Если он говорил об этом как о хорошем, то в пору вновь было поразиться людям и тому, как иной раз все переворачивается с ног на голову: вчера ещё что-то казалось концом света, а сегодня уже вспоминалось с улыбкой как милое и безобидное происшествие. А славные победы останутся, будут ими упиваться или нет, но каждый из них уже был великим богачом, потому что их история была записана и о них всегда будут помнить, пока останутся те, кто сможет помнить. Ей подумалось, что самое страшное, что мог бы вообразить любой суперзлодей, желающий ввергнуть мир в хаос и во тьму – это забрать у людей всю память без остатка, потому что, если забрать только светлое, свет всё равно пробьется через тьму. Поразительно, но без маски Бэтмен был способен улыбаться, наверное, всё тот же эффект дня и ночи – Бэтмен был ночью, но когда наступал день, то возвращался Брюс Уэйн.
– Благодарю, – амазонка приняла бокал с вином и ответно отсалютовала им, задержавшись перед глотком для того, чтобы почувствовать его аромат. Греки пили много вина, но пили совсем иначе, разбавляя его на три четверти водой, пили просто виноградный сок, который ошибочно потом приняли за вино – всё это мелькнуло в мыслях и тут же пропало, как пропала и эллинская цивилизация под гнетом времени. Хотя последняя, если верить снам и тому, что случилось в Афинах, всей божественной мощью должна была вернуться в этот мир. – Прекрасное вино, чувствую некоторое родство с ним, – она улыбнулась, почувствовав характерное послевкусие, хотя и не была особым специалистом по вину, но легко было предположить, что её предположение верное, а напиток выбран с умыслом. – Пока достаточно летучих мышей, а я слишком старомодна, чтобы так просто расстаться со своей бронёй.
То, о чем говорил Бэтмен, было естественно, не нужно было жить сотни лет, чтобы понять цикличность побед и поражений, угроз и отпора, который на них кто-то должен был дать. Это были правильные и нужные слова, которые каждый из них, наверное, уже проговорил внутри себя, задумываясь о том, что же будет дальше, с чем придется столкнуться ещё и какой ценой придется защищать и защищаться. Но мысль, которая оставалась в голове и та, что была высказана прямо, разнятся; и если первую можно было забыть или потерять среди других, то вторая требовала ответа и действия.
– Боюсь, что если такая сила найдётся, то дружеского слова будет недостаточно, – она чуть покачала головой, прекрасно отдавая себе отчет в том, во что превратится мир, если в один момент она обернётся против него, уничтожая целые города с тем же упрямством, с каким их сейчас спасала. Дружеское «слово» вылилось в погром в центре Метрополиса, когда они вернули Кларка; вылилось бы в ещё больший, если бы не своевременное появление Лоис. – Но я поняла, о чем ты говоришь и к чему ведёшь, – Диана замолчала, обдумывая всё сказанное и решая, насколько всё действительно серьёзно и реально. – Ты хочешь собрать команду заново, но теперь не на пару вечеров, а до момента, когда… – когда что? Когда они всех победят? Когда они все умрут? Когда им придет смена, а они добровольно снимут с себя ответственность за мир? Невольно на ум пришёл бой с Аресом, победа над которым, как ей тогда казалось, должна была решить всё проблемы мира, но почти сразу же амазонка поняла, что заблуждалась – победа давала лишь возможность людям выбирать самим, к каким голосам внутри себя прислушиваться и как прожить свою жизнь. По меркам богов она была ещё юна, даже слишком, и казалась даже брату ребёнком, который только пришёл в мир. – И до конца? – победного или нет, но так, наверное, было проще всего выразиться. Диана отставила бокал и обняла себя за плечи, хмурясь и внимательно глядя на мужчину – он предлагал сделать серьёзный шаг, который никому не дастся легко и безболезненно, за который они все будут вынуждены чем-то пожертвовать. Хорошо, если эгоизмом и привычками, но были и куда более сложные вопросы. Она сделала шаг вперёд, не разрывая зрительного контакта. – Нам придется научиться работать вместе, нам придется узнать друг друга настолько, чтобы быть способными закрыть спину друг другу, доверить друг другу какие-то слабости… Ты сам готов доверять, Брюс? Или же ты хочешь остаться в тени? Команде, если её набирать, нужен лидер. Мы говорили с тобой о том, почему я перестала мечтать быть генералом и вести за собой с той поры, как достаточно выросла, чтобы осознать необходимость принимать решения, которые будут стоить кому-то жизни и приказывать жертвуя чем-то, кем-то ради достижения глобальной цели. Я всего лишь умею сражаться.

Диана лишь кокетливо стрельнула глазами и не стала продолжать тему костюма летучей мыши: весь Готэм кишел летучими мышами, нашлось бы место и для ещё одной, отличающейся от остальных. Может быть, но не сегодня, когда-нибудь потом.
Видно было, что Брюс думал над каждым словом и поменял всё тысячу раз – редкий случай, когда тандем Брюс Уэйн и Бэтмен пытались сосуществовать в одно время, перенимая сильные качества друг друга и пытаясь ими управлять. Для Уэйна красивые речи не были чем-то необычным, если судить по колонке светской хроники в газетах, но они не были в арсенале молчаливого Бэтмена, зато у него было то, что за блеском и шутками оставалось вне поля зрения – ум и умение правильно поставить цели. Ей оставалось слушать и мимикой реагировать на некоторые слова, потому что, видит Гера, ещё не так давно она бы поставила на то, что Бэтмен так и сделает, соберёт их всех, выдаст напутствие и выгонит из своей пещеры, закрывшись в своей вечной ночи, лишь иногда выбираясь из неё. Это был серьёзный шаг и большая жертва с его стороны, она не могла не понять и оценить, что он обрекает себя на достаточно тяжёлый период, в который ему придётся привыкать к новому образу жизни, новой команде и команде вообще. И каждому придётся привыкать.
И если Бэтмен говорил об этом, значит он уже оценил риски и возможности их возможной команды, сопоставил с возможными угрозами, которые придут в этот мир. Она не сомневалась – Брюс знает, о чем говорит и почему идёт на этот шаг. С остальными могло быть сложнее.
– Досье? – амазонка напряглась, чувствуя уже в этом гипотетическую угрозу. Подумать только, где-то на компьютере Брюса лежит папка с её именем, в которой он собрал бог знает какие её тайны из тех, что можно было раскопать. Если хоть на секундочку предположить, что это попадёт в нужные руки, то это будет конец. Конец всему живому, вероятно. А ещё больно било по самолюбию, что её изучали так, будто бы она интересный подопытный экземпляр, аккуратно вносили все данные в нужные графы, делали выводы, хорошо, если не ставили опыты. Диане потребовалась минута, чтобы подавить приступ ярости и желание швырнуть Уэйна об стену уже за сам факт существования подобной информации, выдохнуть и вслушаться в его слова, попытаться понять, что он, возможно, прав. И что он об этом сказал сам, но чувство внезапной уязвимости и незащищенности, подавить удалось далеко не так быстро.
Она прикрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться; злость сейчас была совершенно неуместна. И всё было верно – лидер должен знать слабости своей команды, иначе он плохой лидер, просто она не привыкла к такому. Сложно было представить реакцию того же Артура, если он узнает о наличии такой информации, он может и не пытаться переждать пару минут, чтобы понять истинный замысел Брюса.
Или истинные слова? Складывалось ощущение, что речь не только о команде, что за словами стоит ещё подтекст не менее важный, чем основная мысль. Что нужно было ей? Ей хотелось домой. Не в Париж, на Темискиру, где остались сестры-амазонки и мама, где воздух был удивителен и небо казалось ярче, где не было места подлости, предательству. И чем больше ей хотелось на дивный райский остров, тем острее она понимала, что не может вернуться обратно, потому что она не могла оставить людей одних не только из-за особой любви к смертным, хотя они бывали подчас удивительными, но из-за того, что иначе бы мир снова захлестнула Война, пробила бы защитный купол над Темискирой и разрушила всё. Она была для этого создана, задумана и выпущена в мир, как бы Ипполита не противилась предназначению дочери, она и не могла уйти от своей сути, не хотела.
– Доверие, самоконтроль, осознание ответственности… – Диана нахмурилась и отвернулась, разрывая зрительный контакт, потому что ей становилось не по себе и в голову лезли совсем другие мысли. Вместе с тем она знала, что поступает верно, для этого ей не нужно было уже заматывать смертного в лассо, чтобы удостовериться в правдивости слов. – Самая большая беда человечества – люди. Зевс создал людей умными, смелыми, честным, подобными себе… А Арес научил их ненавидеть друг друга, – она улыбнулась, вспоминая материнские сказки. – Хотя, на самом деле, он создал их свободными, способными самостоятельно выбирать свою судьбу. И судьба человечества должна быть в руках человека, – Диана обернулась, чтобы снова перехватить взгляд Брюса. – И… и если ты станешь лидером, то для меня будет честью, сражаться рядом… – она сделала один шаг и протянула руку раскрытой ладонью вверх, подозревая, что соглашается на что-то ещё, но это не меняло решения. – Но досье покажи, пожалуйста. Любопытно, что ты смог узнать хотя бы обо мне. Кларк-то с криптонитом и желтым солнечным светом наиболее предсказуем.

Единственное, что удерживало Диану от сомнений - многолетняя выработанная привычка идти вперёд и не оглядываться, если только сзади не звучат крики о помощи, но ведь для того она и шла впереди, чтобы принять удар на себя, давая возможность остальным принять бой чуть легче. И если решение было принято, то ни к чему было его тут же отметать, сомневаясь в самой себе, это было бы признаком слабости, неуверенности и, возможно, стоить кому-то жизни.
Ипполита бы поспорила с Брюсом о том, есть ли в этом мире кто-то совершенный, но Диана только улыбнулась, подхватывая со стола вино и вдыхая его аромат. В её мире всегда было место совершенству и вере в то, что есть нечто идеальное, путеводное, к чему каждый должен стремиться. Некий маяк, который освещает дорогу потерявшимся кораблям, даёт неугасаемый свет и надежду, что тяжёлый путь вот-вот окончится, и будет впереди тихая спокойная гавань и отдых. Вера определяла многое и, кажется, даже в Бэтмене было место для этого луча света, который вёл его через темноту привычной для летучей мыши ночи.
- Даже не знаю, хочу ли я удивляться... - Диана выразительно посмотрела на мужчину и сделала глоток вина. Её теперь занимала мысль о том, что если Брюс смог собрать на неё досье, не сделал ли это кто-нибудь ещё, кому все эти наработки нужны не для того, чтобы прикрыть ей спину в случае опасности, а чтобы ударить и добить наверняка. Исключать такую возможность было нельзя, но узнать наверняка удастся, увы, только в тот момент, когда это всплывет где-нибудь в самый неподходящий момент. - Я тебе доверяю, Брюс, но не могу не спросить: насколько надежно у тебя спрятаны эти досье и нет ли возможности, что кто-то параллельно с тобой их собирал?
И про себя она слегка повеселилась, что их беседу можно было бы назвать хождением... если не по мукам, то по комнатам и коридорам, потому как едва придя из пещеры в кабинет они уже шли снова в пещеру, но она не возражала.
- Ради тебя и, особенно, Альфреда я постараюсь, - она улыбнулась в ответ на предупреждение о том, чтобы она не растрачивала игрушки Бэтмена просто так, и подумала о том, что она действительно делает это во многом ради него. Осознание этого заставило её слегка нахмуриться. - Но ты уверен, что я справлюсь с твоими вещицами и ничего не сломаю? - амазонка с любопытством разглядывала гаджеты и странные штучки, о назначении которых без предварительного рассказа она вряд ли смогла бы догадаться сама. - Я не настолько прогрессивна как ты, хотя и стараюсь как-то адаптироваться... на самом деле меня беспокоит один вопрос куда больше, чем досье, - Диана отвернулась от всего, что ей было предоставлено для изучения, оперлась на стол и скрестила руки на груди, внимательно глядя на Брюса. - Материнские кубы ведь у тебя? Их нельзя хранить вместе, но и хранить так, как сделали в прошлом, не стоит. Мы уже видели, чем это обернулось и с какой лёгкостью их оттуда достали... И какой ценой... - она пождала губы и замолчала, думая о сестрах-амазонках, отдавших жизнь за их защиту, об атлантах, которые так же не спускали глаз с куба, но не смогли его сберечь. - Мы снова должны их разделить. Один из них я могу попробовать унести в мир, куда смертным путь заказан - в Аид, - вот только она знала, что это дастся ей дорогой ценой. Как минимум нужно будет уговорить владыку Подземного царства взять на хранение такую опасную вещь, как максимум... Смертные оттуда не выходили, а у неё хотя бы был шанс. Диана отвела глаза, не желая распространяться о том, что сейчас за мысли были в её голове. - Но нам нужно решить, что делать с двумя другими, чтобы их было сложно найти и оттуда достать ещё сложнее.