В Красной Комнате теряли человечность постепенно. Наташа помнит, что в самом начале они были запуганными и неуверенными девчонками, сбившимися в одну большую, чтобы хоть как-то... Преодолеть все? Тогда они верили, что дружба поможет им. Глупышки. Как оказалось, дружбы не существует. Они все здесь соперницы. Видя чужие успехи они не должны радоваться за них, но стремится превзойти, втоптать чужое имя в грязь.

Но при этом улыбаться. Улыбайтесь, девочки, ведь улыбка - ваше главное орудие. Они улыбались. В их улыбках было столько тепла и заботы, что они были способны растопить все ледники Гренландии. В глазах же бушевала самая суровая настоящая русская зима. Но они все еще были способны улыбаться и по-настоящему. Делились на стайки, сплетничали и хихикали с каких-то мелочей, разбирая и разбирая оружие. Подшучивали над друг другом в ночи с зубной пастой. В лучшем случае. Старались выжить самых слабых травлей, превращая жизнь в ад и получая легкое одобрение со стороны вышестоящего руководства, им явно нравился естественный отбор.

Девочки остаются девочками.

Может, поэтому новость о Зимнем Солдате их особенно взбудоражила? Наташе завидовали. Еще до этого на самом деле, с той поры как она стала получать самые лучшие результаты. В этот раз зависть была одновременно и белой, и черной. Забавно, но такое чувство, будто бы его видели все и никто. Каждый краешком глаза. Но общий портрет на основе всех наблюдений вышел...симпатичным. А это означало лишь одно - теперь у девочек появился новый объект для воздыханий.

- Счастливая ты, Нат. - действительно счастливая. Зимний Солдат был лучшим убийцей из нынеживыщих. Что другие напридумывали не косалось Романовой. В ее целях было лишь то, что от нее требовали - стать лучшей. Но... Ее чуть не размалявали - история о том, как они добывают косметику достойна отдельного рассказов. Женская солидарность, работающая противоположно принципу "так не доставайся же ты никому"?

Романова не знала. Но она успела вырваться раньше - у нее, черт возьми, урок, на который она должна как хорошая ученица спешить. И замирает лишь на миг, увидев его. Тот портрет, который они все дружно рисовали, строился на внешности. Наташа же увидела перед собой того, кто может убить ее менее, чем за пять секунд. Эта смертоносность действительно завораживала.

И она прочувствовала ее на себе болезненным захватом, вышибающим воздух из груди.

- Простите, - знает ведь, что заслужила. Опоздание, больше или меньше, не смягчает того, что сам факт опоздания произошел. В голове мелькает мысль, что еще немного, и сломает. И ей придется тренироваться со сломанной рукой потому что это не оправдание. Наташа силится не кричать - это тоже под запретом. Но просьбы, кажется, еще никто не отменял. Она произносит тихо, почти незаметно: - Пусти.

Но натыкается лишь на молчание и абсолютное безразличие. Правильно. Все так, как и должно быть. Все зависит только от нее. И для начало стоило выровнять сбившееся дыхание. Наташа старается пнуть его ноге, не для того, чтобы причинить боль, но найти новую точку опоры, чтобы оттолкннуться и удачно перевернуться в воздухе. Неправильное распределение веса бы явно бы повлекло сломанную руку и неприземление на обе ноги. И только теперь попытка освободиться и ударить коленом под дых.

Но противное чуство, что она справилась недостаточно хорошо и каждое ее действие против Солдата - гавканье Моськи на слона, осталось. Романова отошла на пару шагов назад, поклявшись: больше никаких ошибок. Но она поднимает глаза на его лицо и оставшейся человеческой понимает, что неправильно это. Просто тренировки без... Ничего. Даже без имени.

- Я Наташа. - Наташа, не Наталья, и она понимает свою оплошность слишком запоздало, чтобы исправляться. Вот тебе и ошибка.

Плохо. Било ли это по гордости? Да. Волновало ли ее это? Конечно. Но в ином смысле. Любая гордость меркла перед одним простым фактом - она мертва, а мертвым гордость просто ни к чему. Только и оставалось, что понять, где именно Наташа просчиталась, в какой момент все стало для нее фатальной ошибкой.

Только у нее нет роскоши долго думать и оценивать прошлое. Романова нападает без колебаний. Вспоминает все: самые уязвимые места человеческого тела, все болевые точки, все способы, которыми она может только принести какой-либо вред. Наталья отдается собственным атакам без остатка,  но вновь из ее легких выбивается воздух. Еще одна смерть.

Будь хоть что-то сейсас по-настоящему, она была бы мертва. Ее опрокинули наземь до хруста в костях, сломанных позвонков, а там дело техники - свернуть шею или выстрелить в лоб. Но вместо этого лишь новая попытка. Она все еще жива. И это достаточная мотивация подняться, словно бы в первый раз даже после десятого, двадцатого... Она потеряла счет. Даже если дыхание стало прерывистым и коротким, ноги почти отказывались держать, а вставать с каждым разом было все сложнее. Даже если силы были на пике.
Наташа вновь поднялась, внимательно глядя на него, внутри подозревая, что едва ли выдержит больше. Но вместо нового спарринга ее отпустили?

- Спасибо, - тихо произнесла Наташа перед тем, как уйти.

Конечно же, она не отдыхала. Отбившись от распросов, Нат размышляла.

Все заключалось вовсе не в факте ее опоздания. По крайней мере не до конца. Все дело было в том, что она потеряла бдительность, и позволила себя атаковать. Значит следовало увеличить бдительность, ни на что не отвлекаясь, и бить первой. Наталье не оставалось ничего, кроме как делать это: искать возможные решения. Сработают же или нет - узнает уже на практике.

Наташа приходит вовремя: минута-в минуту, час-в-час. Минус одна ошибка. Наташа решает напасть первой с удушаюшим захватом. Лишь только для того, чтобы ее отбросили, словно пушинку. Она тихо усмехается. Да. Самонадеянности не занимать. Это было забавно. Почти что. На самом же деле - глупо.

- Я могу лучше. - она не опрадывается. Оправдываний от нее никто не требовал. И вряд ли бы потребовал. Это не более чем попытка казаться менее жалким, скрыть свою безнадежность, бездарность или халтуру Красной Комнате не нужны оправдания от Наташи. Им нужен результат. Лучший результат, на который она способна. А что нужно Зимнему Солдату? Ей было интересно на самом деле. Романова пыталась "читать его" - заодно отчитывала новоприобретенный навык. Но видела лишь белый лист. Ничего, что могло послужить ей опорой

Наташа не оправдывалась, она говорила правду. Может же. Просто еще не раскусила, как именно сделать это. Зачем? Чтобы доказать Зимнему, что все это не проходит даром. Может, что творилось в его голове могло быть для нее полной тайной, но если брать примитивнейшие умозаключения, то вывод напрашивался примитивный: постоянно проигрывающая ученица - синоним слову безнадежность.

Наталья не пыталась разговорить его. Солдат всего лишь тренирует ее, и если она проявит чуть больше интереса, то чем будет лучше тех девиц, что следили вчера?  Она должна быть лучше. А значит... Разве только самую малость. Для успокоения, что хотя бы была попытка?

Теперь Наташа не была так потеряна. Удары Зимнего Солдата перестали казаться какой-то неожиданностью и наоборот ощущались данностью. Оставалось только понять, что же делать. И Наташа бездумно экспериментировала. Вчера же пыталась выжить. Исходя из того, что она сегодня здесь... То успешно. Но этого мало. Слишком мало как и для Красной Комнаты, так и для Наташи, которая хочет достичь невиданных доселе высот.

Может, все то, о чем она так упорно размышляла вчера, пытаясь понять, в чем вина ее неудая, все же было оправдано. Хотя и неудач меньше не стало, но Наталья чувствовала себя чуточку увереннее. Хотя в этом гораздо в большей степени помогло то, что инициатива была на ее стороне. Провальная, но ее. То, что никто не отнимет - Наташа хотя бы попыталась задать ритм дальнейшему. Она ведь была балериной, ей без ритма далеко не уйти.

Вопрос был настолько неожиданным, что Наташа чуть не списала его на слуховую галлюцинацию: вдруг ей просто настолько опостылело слышать "еще раз"? Но, проанализировав, Романова понимает, что все же нет. Это был вопрос. И этот вопрос был адресован ей. Неужели это...что-то, что более-менее, но похоже на налаживание контакта?

Наташа прокашливается, даже и не зная что сказать. На уме и на языке были какие-то общие и вводные фразы. В другой же части ума еще один план. Разговоры разговорами, но... Наташа честно постаралась провернуть еще одно нападенин. Попытка не пытка. В этом месте - уже нет.

- Я... - она просто не может сказать "не знаю". В легких не хватает воздуха, мышцы одновременно наливаются свинцом и сгорают от боли, а в голове почти что паническое "нет". Нельзя говорить такие слова. Для Черной Вдовы не должно быть ничего, чего бы она не знала, ничего, чего бы она не смогла сделать. Если сейчас даст себе слабину, то смело можно прикладывать к виску дуло пистолета - добро пожаловать на беспроигрышную русскую рулетку. И хоть чем-то: лишним вздохом, писком, стоном и уж тем более криком нельзя показать, что вот она - боль, вот он, пик ее.

Солдату ничего не стоило повалить ее. Снова.
Наташе стоило титанических усилий встать. Снова.

- Я поднимаюсь. - негромко произнесла Наташа.  Это можно же считать за сильную сторону? - Меня явно будет труднее убить.

А что до убийств самой... Было бы жеманным говорить, что Нат не думала об этом. Выживание было второстепенной ее задачей. Первостепенной - убийства.  Наташа старается сменить тактику с "отбей все, что можешь" на "увернись от всего, что можешь". Мышцы все еще нещадно болят, но Наташа приходит к мысли, что так все же лучше. Ненамного.

- А какие должны быть? - задает встречный вопрос Наташа, пропуская удар. Определенно рано еще совмещать разговоры и действия, но попытаться стоило. Так она ничего бы не узнала, а сейчас у нее есть шанс. Маленький и слабый, но...

Наташа растерянно смотрела на свою "победу", то и дело моргая и откровенно не веря. Это не победа, нет. Это счастливая случайность, сыгравшая ей на (здоровую) руку, но точно не победа. Может, в реальности при выполненном задании это и будет победой, как и технически является ей сейчас, но внутри никакой радости, лишь сомнение и замешательство - не самые лучшие ощущения. Хотя все и правильно:  Зимний замешкался, Наташа - нет, воспользовалась попавшей в ее руки возможностью.
Не ее вина в том, что она выиграла - жалкое что оправдание, что укор.

Зимний Солдат был для Натальи неразрешимой загадкой, непроницаемоцй стеной. С чем-то приходилось мириться - и Нат оставила все, как. Ей ведь гораздо получаемые знания, умения, навыки, чем личность того, кто ей все это преподает.Но женское любопытство так просто не убьешь?  Романова держала необходимую дистанцию, и производимые ей диверсии были либо малоэффективны, либо неэффективны вовсе. Дань формальности.

Романова выиграла не умением, а счастливой случайностью. На вере в случайности далеко не поедешь, и каждое чудо следовало препарировать, добираясь до самой сути, превращать в схему, уравнение, что-то простое, чем можно будет пользоваться до износа.

Замешательство сходит на нет, уступая место интересу. На неприступной стене появилась трещина. Кем она бы была, если бы просто оставила все так? Не Черной Вдовой ведь... Черная Вдова должна знать больше, чем понадобится. Увидев, пусть и на миг, но что-то... Стоило попробовать.

И все же Наташа сомневалась до последнего, чуть не свернув по привычке после тренировки в их комнаты. В конце концов ее план состоял по большей части из невероятной наглости и прозрачной возможности. И если первое могло выйти боком, то второе и вовсе много не произойти. И все же она проследовала за Зимним. И все же нашла в себе сумасшедшую наглость выйти вперед, на свет.

- Тренировка меня и тренировка со мной не одно и то же, - осторожно, тщательно взвесив каждое слово, чтобы не попасть в еще более близкую к катастрофе ситуацию, произнесла Наташа. Она заходила на территорию, что была как минимум нова для нее, как максимум - под запретом. - Действия живого противника труднее предугадать, чем вымышленного.

"Нарываешься, Нат"  - как минимум было бы разумным с ее стороны принять обезболивающее перед тем, как лезть на рожон. Как максимум, стоило это делать со здоровой рукой, чтобы в случае чего было как раз что повреждать. Ноги и еще одна рука впрочем еще целы. Романова примерно представляла, насколько будет жалеть. И все же делает еще шаг вперед, едва заметно напрягшись.

- Это ведь не я. - Наташе не следует задавать лишних вопросов, но это означало лишь то, что ей следовало лучше, филиграннее обращаться с утверждение. - И едва ли жалость.

К кому? К девчонке, которая никто, звать никак и лишь с возможностью стать Вдовой? Определенно нет. Не говоря уже о том, что если сама Наташа давно избавилась от жалости и сожалений, то чего говорить о Легенде.
И не снисхождение, и не поощрение и не что-то из этого духа - отсутствует надобность.

Романова не спрашивала, а утверждала. Но немой вопрос все еще висел в воздухе.

- От этого будет только сильнее эффект неожиданности, - заверила Нат с легкой усмешкой. Она блефовала. И эта ее маленькая ложь была более чем очевидна. Но в открытую признавать, что на данный момент ей против Зимнего Солдата противопоставить нечего, было слишком откровенно, самоуничижительно и гордость не позволяла. Даже если правда.
К тому же это неправда только пока. Радостных прогнозов Романова раньше времени предпочитала не строить, но она ведь работает, так? Она старается делать все, что в силах, чтобы стать лучше, хоть какой-то результат должен быть.

Эффект неожиданности сам по себе сильная вещь. С её стороны было закономерным не ожидать с его стороны хоть чего-то хорошего. Нат испытывала его на своей шкуре. Это было бы и в его духе - оставить все так, спокойно заставив сражаться. То же, что он вправил ей руку поворачивало бы мысли в иной вектор, если бы не реалистичный подход к жизни - в Красной Комнате прекрасно умели выбивать всю дурь.

Зимний Солдат тоже в этом преуспел. Справедливости ради, именно этого Наташа изначально и ожидала. Ничего сверх. Если она завтра сможет подняться с кровати, хотя куда ей деваться, то "Героя Советского Союза" можно будет давать вне очереди.

- Можешь своей силой пару раз ударить себя по лицу? - Наташа старалась, она не отлынивала и не искала оправданий, но иногда у нее появлялось чувство, будто бы он думает иначе, и... Не ответить в подобном случае выпадкой хоть словесной - кощунственно. Она даже постаралась изобразить улыбку, будто бы для нее говорить и сражаться - легко и дыхания хватает на все. Будто бы - увы, являлось ключевым.

На самом деле полезный навык. Противника надо отвлекать чем угодно, а правильно подобранные слова могут пошатнуть эмоциональную стабильность. Дальше - дело техники. Пока же еще явно не отработано, но у Нат была по крайней мере идея того, как это должно быть. И все же на одних остротах не уедешь, не нужно быть гением, чтобы это понимать. Выпрашивая у своих мышц ещё немного выносливости, хотя и с ними наверняка кредит доверия исчерпан, Наташа отталкивается от пола - нет, не кончено ещё ничего - и делает захват ногами.

Теперь это будет игра "попробуй удержись" (и неизбежно проиграй.) И, конечно, в идеальном идеале - удуши, делая все старательно, прикладывая как можно больше сил и упорства. Или же попробуй ещё раз съязвить. Почему-то отчасти Наташа перестала чувствовать себя настолько замороженной в его присутствии. Может быть, на подсознательном уровне все ещё считала ту победу своей. И из-за этого Зимний Солдат не виделся таким всемогущим, каким казался (или был на самом деле).

- Моя просьба все ещё в силе.

Разумом Наташа понимала, что недостаточно хороша. Хватает эту ускользающую мысль за хвост, силой добавляет "все ещё". Самонадеянность, которая должна, обязана стать реальностью. Время идет, а мысли меняются. Раньше "все ещё" было непроизвольным. Будто бы тысячу лет назад. Там же, где была и фраза "Счастливая ты, Наташка" - на которую сейчас бы ответом был бы очень опасный взгляд, рыжая всерьёз задумывалась о том, что убийство - выход, и если закопать достаточно глубоко, то, учитывая обильные снегопады, никто и не заметит

Но разум - все ещё всего лишь один орган, он же мозг. А тело механически начинает реагировать. Может, это и называют учебой на своих ошибках, на синяках. Их меньше не становилось, увы, но каждый раз - новые. Не только у неё - и в эти моменты что-то злобно-мстительное в ней щурилось от довольства - в спаррингах с другими ученицами её победы стали неопровержимыми. Но ведь всё равно..

Все равно ещё было чего достигать, все  равно стоило идти к новым высотам, чтобы хорошо послужить Советам по всем заветам Ленина. А может и чуть больше. Бесконечность - не предел, идеал - недостижим и непостижим. Можно делать лишь шаги к нему, идти к намеченным целям. Одной из таких у Наташи пока неизменно оставалась победа над Зимним Солдатом.
Ирония какая же, как резко её приоритеты в свое время росли: не быть последней - в самом начале, победить стерву-Машку - в середине, а потом резко и внезапно - победить знаменитого ассасина.

Чувствовала ли Наташа себя хоть когда-либо готовой? Нет.
Но она чутко чувствует изменения и адаптируется к новым условиям и не наступает на старые грабли. Все ещё всегда на месте как штык. Все ещё всегда готовая ко всему с невозмутимостью и упрямством. Но на миг все же позволяющая себе отступить.

- Ты меня не узнаешь? - тихо и с долей любопытства спрашивает Наташа, чуть более робко, чем при её слабо-натянутом общении с Зимним раньше, потому что... Ей было любопытно, а любопытство близко к инициативе, инициатива наказуема.

Он её не помнит, а она - да. И в этом её несомненное преимущество, не так ли? Преимуществ на ум начало приходить больше, чем раньше, хотя и от старого, неизменного, не стоило избавляться. Приёмы Солдата действительно кажутся знакомыми - но все ещё неразгаданные загадки. Наташа до сих пор не знает, как отбиться, но вместо этого понимает, как увернуться.

- Я Наташа Романова, - некоторое дежавю, но ей надо было каким-то образом опять-таки пудрить мозги, книги по психологии говорили о том, что это рассеивает внимание, может, в будущем пригодится. - И ты был безумно влюблен в меня.

Шокирующая информация. Абсолютная ложь. Но она всегда пыталась пробовать что-то новое, впрочем, уповая скорее на силу удара, чем на слова. Хотя, конечно, следовало бы ловко оперировать и тем, и другим.

- Вот и доверяй после этого мужчинам, - не поведя и бровью хмыкнула Наташа, продолжая играть свою странную игру, даже по собственным меркам Романова прекрасно понимала, что это... Странно в плохом смысле. Но при этом и весело! Действительно весело, проказа, за которую ей одновременно и стыдно, и нет. Та, которая позволяла помнить, что она действительно в каких-то моментах еще только просто девчонка и имеет право где-то сдурить. Главное помнить, где стоит остановится. Нат очень надеялась, что помнит и будет помнить.

Важно даже не то, что если она заиграется, это может стоить ей жизни, плевать-то на это на самом деле. А вот то, что Черной Вдовой сможет стать другая - гораздо серьезнее. Допустить этого Наташа не только не могла, но и не хотела. Считайте личной инициативой.  Так ведь и есть по сути своей. Но это полезная личная инициатива, которая, к тому же, позволит держать себя в узде.

Отпускать же себя - непозволительная роскошь. Даже, а точнее особенно, в бою, где наоборот стоит быть предельно собранной. И все же, услышав знакомое "Нападай" Наташа превращает все в танец. Она же была балериной. Каждое "па" и пируэт - каждая попытка напасть и вовремя увернуться.

Наташа учится. Она пробует что-то новое, работающее чуть лучше или чуть хуже. Она пару раз думала о том, чтобы замазывать синяки стащенной тоналкой - но отказалась довольно быстро. Наташа начинает использовать фантазию и вертится ужом на сковородке.
Все, только бы не стоять на месте.
Все, только бы делать хоть какие-то шаги вперед. Или хотя бы лежать в направлении мечты.

- Каково это, убивать? - с чисто формально прикрытым, потому что откровенничать - плохо, любопытством спросила Наташа. Глупо было бы предполагать, что ее навыки нужны будут для того, чтобы тихо-мирно всех отправлять в отключку, а то, что она должна уметь убивать - так, полезный плюсик. В какой-то момент, будет она готова или нет - неважно, придется ведь. И от кого, как не от величайшего ассасина в мире, узнавать? К тому же у Наташи была лазейка, делающая ее интерес якобы чисто академическим: Солдат должен был сделать из нее Вдову? А кто сказал, что это не включает в себя ментальную подготовку?

- Девочки говорят, что по ночам должны приходить призраки убитых жертв. Это правда? К тебе приходят?

Конечно, никаких праздных бесед. Если что Наташа и поняла, так то, что ей спуску никто не даст и загоняют до Сталин знает какого пота. Так что каждое слово приходилось вырывать с боем. В прямом смысле. И если раньше рыжей доставляло по меньшей мере дискомфорт, то сейчас почти привыкла. Или смирилась по крайней мере. Это ведь будни и всего лишь тренировки. А вот то, что там, дальше... Может, действительно ее немножко и пугало. А может все дело было лишь в том, что это - неизвестность. Но призраков бы ей видеть не очень хотелось. Может, потому что изгонению призраков в Красной Комнате никто и не думал обучать.

Пока Наташа не знала, успокоили ли её слова Зимнего или наоборот вызвали больше волнений и не появится ли от этого только больше вопросов, ответы на которые вряд ли ей кто-то найдет, разве что сама. Но далеко не так скоро, как хочется. Пока, наверное, стоит смириться, зафиксировать и наконец понять, как же избегать этого захвата от Зимнего, а то у рыжей складывается чувство, что это далеко не первый раз, а она все никак не учится.
Так много дел, но при этом так мало времени, хотя, казалось бы, вся жизнь впереди. Но когда-нибудь она разгадает. Но тайн-то тоже много.

Что она знает о Зимнем  Солдате?
Вопрос на самом деле хороший, и его Наташа решила оставить на домашнюю работу. Конечно, она не собирается на следующий день приносить эссе на парочку страниц и с чувством, с толком, с расстановкой его зачитывать. Да и кому на самом деле это надо. Бесполезная бессмыслица. Но просто подумать, выделить основные тезисы, а на их основе уже и какие-то выводы казалось идеей более чем удачной. Тем более, если брать комплексную оценку, включая как и физические, так и личные качества. Может быть, так она и сможет выловить слабые стороны. Или хотя бы намеки на них.

- То, что мне нужно,  знать, -  в достаточной степени расплывчато, но при этом содержательно. Наташа не имеет права на свои секреты, но при этом в Красной Комнате у всех были секреты, вопреки идеалам коммунизма и тому, что у всех все общее, так что это было честно.
Как и всегда, Романова поднимается - единственная доступная ей опция. С удивлением смотрит на нож и хмыкает.

Нож подразумевал новый уровень опасности на самом деле. Или нет? Чем на самом деле-то хуже порезы вывихов, переломов, синяков? Такое же физическое увечье, которое на самом деле где-то плюс-минус, но также лечится. На все штуки одно и тоже лечение: время. И синяк начинает становится желтым, и боль пройдёт, и кости срастутся и уж тем более всякие царапины, вне зависимости от их глубины или длины.

Единственные раны, которые заживают не так, как надо или вообще не заживают - раны, нанесенные прямо в мозг. Психика была неустойчивой и при этом устойчивой вещью, причудливой, и Романова не знала, как с ней работать, хотя, наверное, и стоило как-то узнать, как-то понять, что следует применять, чего следует избегать. И смерть. Смерть тоже не заживает, хотя это и казалось совсем глупым и очевидным.

Нож она действительно оставила при себе. Спрятала в самый по её мнению укромный уголок, чтобы не потерять и чтобы помнить. Что именно помнить, ещё не было решено, но при этом Романова понимала, что есть в этом нечто важное. Может, событие ещё приложится. Или из всех уже случившихся выйдет? А потом Наташа решила, что ей терять нечего. Можно было бы и самой придумать. Глупость полная.

Но оттого только веселее. На следующей тренировке Наталья почти не болтала, сосредоточившись на более резких и непредвиденных атаках, а ещё на собственных мыслях, то в свою очередь снизило её собственную защиту, но... Было как-то все равно, даже на то, что она пропускала удары, почти не больно.  У неё же приготовлена ведь своя атака.

- Я о тебе знаю не так уж и много. То, что и все, Зимний Солдат, лучший из лучших и тому подобное. Но я вижу, - она усмехнулась, наблюдательность действительно была её отличительная черта. - Поэтому иногда могу читать твои мысли по выражению лица. Все же мы работаем вместе долго.

Не слишком часто, не то, чтобы у Солдата был большой эмоциональный диапазон. Но от этого не слишком заметные изменения все равно  были чуть более яркими. В этот раз Наташа честно-нечестно сделала подножку. Как оказалось, важна не сила, это Романова поняла, но важен правильно выбранный момент. И если где-то с правильно выбранными моментами она не справляется, то сейчас четко все просчитала.

- И может... Ладно, я соврала, - она даже приподнимает руки, будто бы сдается. - Любви никакой не было, но... Ты мой наставник. А тут особо никому нельзя доверять. Это плохо заканчивается. Но я бы ни у кого больше не спросила того, что спрашивала. Наверное, потому что как раз и понимаю лучше других. В некоторой степени это даже почти дружба.

Глупые слова, и Наталья это понимала, но иногда надо было в жизни совершать и глупости, даже если о них и пожалеешь.

- Я знаю правильный ответ, - ей не потребовалось слишком много времени, чтобы сейчас сказать это. В конце концов Наталья думала о многом, рассматривала потенциальные варианты своего будущего, по большей части, а если быть точнее, то все они были достаточно однообразны и она не испытывала по этому поводу грусти, нежелания или еще какой-нибудь глупой мишуры: что может быть лучше, полезнее, правильнее, чем служить своей стране, защищать родину и помогать строить коммунизм и социализм. От каждого по его способностям, каждому — по его труду, и если у Наташи есть способности, то..  Нет никакого иного пути, кроме как их использовать. У нее не было никаких проблем в том, чтобы быть Черной Вдовой, просто потому, что это награда за упорные труды.

Но став Вдовой... что? Именно об этом Наташа и думала. Смерть. Много смерти, причем от ее руки, которая не дрогнет. Нет, ни в коем случае не дрогнет, какими бы не были варианты. И все же понятие "варианты" расплывчато. Она его сужала постепенно: мужчина, женщина, ребенок, знакомые ей люди. В мыслях проверяла себя. Проверяла, насколько колебается и насколько ей это будет мешать. Романова ставила перед собой четкие вопросы, которые требовали четких ответов. Но, знаете, иногда ответ есть, он единственно правильный, только все же что-то с ним не так. Сможет ли она нажать на курок? Наташа знает, что она должна это сделать. Когда ее спросят, так она и ответит. А что насчет ее способности на это? Это... Уже менее четкий вопрос.

- Сейчас этого достаточно, - как можно решительнее закончила Романова. Что же до "потом", необозримого, далекого... Наташа позволяла себе надеяться, что жизнь не поставит перед ней такого вопроса. В некоторой степени она возлагала на этот исход событий даже слишком много надежд. Как же будет горько и обидно, если они будут разрушаться - как же будет глупо, ведь она знает это. Она все знает наперед и тем не менее расставляет эти грабли.

- Я не имею никаких надежд или ожиданий, -  и уж тем более не ждет ничего в ответ по одной простой причине: это реальный мир, не что-то из страны розовых грез. Все правильно: или ты, или тебя. - И я знаю, что у тебя особых проблем с моим устранением в случае чего не возникнет. Если только я не превзойду тебя.

Нат усмехнулась. Это и было ее прямой целью. Будучи точнее: прямой целью личного характера. Неличного все было неизменно, к этой цели она двигалась относительно уверенно и позволяла себе даже чуточку гордиться. Самую малость.

- Поэтому не сильно думай об этом. Я сказала это всего лишь для того, чтобы ты знал, что я знаю, - так или иначе, но это будут уже ее проблемы. Конечно, она могла оставить все это своим секретом, но... Постепенно Романова начала разбираться не только в борьбе, но и в секретах. Некоторые секреты, как их не храни, могут всплывать наружу. Некоторые секреты можно использовать против. И гораздо проще в таком случае избавиться от них первой, проще управлять своей судьбой, даже если решения и болезненны или глупы, зато свои. - Продолжим?

Может, людям здесь да и вообще доверять не стоило, но на свои инстинкты и чувства она полагалась безоговорочно. Они ее еще никогда не подводили. Только Нат временами была глуха, слепа или медлительно, не расшифровывая их или делая это абсолютно неверно. Сейчас же - почти что нет. Даже посвящая себя самосовершенствованию, никогда не стоит забывать о том, что всегда кто-то может напасть со спины. Она резко разворачивается и вздаргивает лишь внутри, не ожидая увидеть Зимнего, тело же действует быстрее и ловче, готовясь отбиваться.

Наталья смотрит на Зимнего Солдата с опаской, переходящей в непонимание, заканчиваясь на удивлении. Так скоро? Или наоборот так долго? Время шло и казалось, что оно то чрезмерно спешит, то слишком долго тянется. Но, как бы то ни было, всегда казалось, что финал где-то далеко. Как оказалось, финал - завтра, а дальше абсолютно новая жизнь и вещи. На миг ей даже подумалось, что это какая-то дурная шутка, но не в его привычках было шутить.

- Вот как, - Наташа постаралась выглядеть невозмутимой, лишь кивнув. Ей стоило еще осознать, какие именно чувства в ней вызывает данная новость. Потом ей стоило понять, какие чувства должна она вызывать и подогнать эмоции под необходимые рамки. Если же не получится, то хотя бы вспомнить, как правильно притворяться. Ложь - не так уж и плохо, а такой добродетель как правда наоборот переоценен, обман всего лишь инструмент, который позволяет вещам идти так, как надо, видеть ее такой, какой следует.

- Да. Хочу,  - резко и вызывающе говорит Наташа, цепляясь за его слова. Давало время как раз обо всем подумать. Например, о том, что выйдет так, что это их последняя тренировка. Например, что Зимний предупредил ее, хотя мог и не делать. Например, что он посоветовал ей отдохнуть, а где-нибудь в самом начале наверняка загонял бы до полусмерти. Как много оказывается мыслей. И каждую из них надо подумать.

На стрельбище прохладно, но не то, чтобы это входило даже в ближайшую десятку вещей, волнующих ее в данный момент. Наташа заряжает пистолет.

- Поздравляю с завершением миссии, - единственное, что пришло в голову. Она опустила слово "успешным" потому что... Кто знает? Может, ей и не повезет. Может, все закончится тем, что она провалится, провал же означает смерть. Раз. Два. Три. В барабане остается еще четыре патрона. Она смотрит на мишени. Конечно, голова и сердце.

- Вспоминай иногда меня. Я зря что ли так долго занозой была, - она позволила себе даже смешок отчасти веселый, отчасти грустный, отчасти наигранный. Еще один выстрел. Скоро вместо целей будут настоящие люди. Ей должно быть или страшно, или страшно интересно, но вместо этого Романова понимает, что есть лишь пустота, ожидание, будь что будет. Осталось еще три.

- И... Я очень надеюсь, что мы больше не увидимся, - она пришла к выводу, что какими бы не были обстоятельства, они будут ужасающими. Они будут испытанием, которое Наташа может действительно провалить, просто потому что ее секреты стоят слишком дорогу и она согласилась заплатить эту цену, пусть даже и жалея.

- Ты был действительно хорошим учителем. Конечно, мог бы оставлять иногда на мне и живое место, -  но ей ли спорить? Тем более, что все-таки сработало. По крайней мере, она все еще жива. Ее врагам же, врагам государства едва ли такая честь будет дана. Нат переводит практически робкий взгляд на Солдата и говорит последнюю глупость: - Спасибо.

Три. Правой. Два. Левой. Один. Правой.
Перезарядка.